Тайный мир Сержа Гензбура

Статья - биография

Спустя шестнадцать лет после смерти Сержа Гензбура, его маленький, покрытый граффити парижский дом остается почти таким же, каким он покинул его - переполненным его поэтической аурой, «пропитанной никотином и алкоголем». Домом нередко скандального, но самого обожаемого шансонье Франции, любовника Джейн Биркин и Брижит Бардо, друга бесчисленных таксистов и хранителей правопорядка. 
Его дочь – певица и кинозвезда Шарлотта Гензбур провела для V.F. эксклюзивную экскурсию по уединенному пристанищу кумира.
 
Париж , 23 мая 2007: Тщательно избегая взглядов туристов на улице, Шарлотта Гензбур быстро проводит меня в маленький, покрытый граффити дом № 5 по Rue de Verneuil, в двух кварталах от бульвара Сен-Жермен в седьмом округе Парижа. Дом, где ее отец - Серж Гензбур жил и умер в возрасте 62 лет 2 марта 1991 г.

В дни после его смерти, Франция пребывала в трауре, поющие его песни фанаты переполняли крошечную улицу, а самые близкие Сержу женщины на протяжении четырех дней сидели в спальне рядом с его телом. Потому что Шарлотта никак не могла расстаться с ним. В течение 16 лет окна этого дома были зашторены, двери заперты, и открывались только для близких членов семьи или домработницы. 

Сегодня он принадлежит Шарлотте, актрисе и мега-звезде. В ее планы входит превратить его в музей с помощью архитектора Жана Нувеля. Впервые со дня смерти Сержа Гензбура она согласилась «приоткрыть дверь» в частный мир самого любимого и значимого шансонье Франции.

За исключением двух убранных фортепьяно, внутри дом остается точно таким же, каким он был в день смерти Сержа. Стены декорированы черной тканью, пол в главной гостиной - черно-белым мрамором. «Рабочий беспорядок» прибран, но каждая вещь находится именно на том месте, куда положил ее Гензбур.
Кругом пепельницы и фотографии. Коллекции из игрушечных обезьян, воинских медалей, фотоаппаратов, оружия, патронов, полицейских значков. И изображения женщин, которые пели его песни: Брижитт Бардо, Анна Карина, Петула Кларк, Жюльетт Греко, Катрин Денев, Изабель Адджани, Марианн Файтфулл, Франсуаз Арди, Ванесса Паради. Наиболее заметны - фотографии Джейн Биркин - британской актрисы, его большой любви и матери Шарлотты. 

Там же находится и огромный постер с изображением секс-символа Брижитт Бардо. С ней Серж познакомился в 1959 на съемках фильма. Спустя время, не смотря на то, что Бардо была замужем за плэйбоем Гюнтером Саксом, началась их тайная любовная связь, и наметился творческий тандем. Они записали дуэтом песню Гензбура "Je T'Aime … Moi Non Plus"
Фотографии Сержа с Реем Чарльзом, Диком Богардом, с его последней подругой Бамбу и их сыном Люлю.

На стенах и над камином висят обрамленные золотые пластинки, полученные за альбомы и хиты "La Javanaise," " Ballade de Melody Nelson" и "Love on the Beat". Стоит бронзовая скульптура безголовой обнаженной женщины, смоделированная, по словам Шарлотты, с ее матери. И статуя «человека с капустной головой» (название одноименного альбома Гензбура), марионетки "Гензбур", магнитофоны, черный лакированный бар с шейкером и стаканами, кассета Джимми Хендрикса, обрамленные газетные статьи и пустые красные шкатулки из под драгоценностей Картье. "Он любил коробки", - поясняет Шарлотта. 

На маленькой кухне в глубине первого этажа - 15-дюймовый черно - белый телевизор, в холодильнике - конфеты и две банки томатного сока. Открытые винные бутылки. В буфете с 1991 года сохранились консервы. По словам Шарлотты все, кроме тех, что взорвались.

На втором этаже, в рабочем кабинете Сержа под застекленной крышей, стоит электрическая пишущая машинка IBM, на которой он никогда не печатал, книги о Шопене, Жан-Поле Бельмондо, Фра Анжелико и Веласкесе, копия «Робинзона Крузо». Темный, узкий коридор обрамляют фотографии Мэрилин Монро, включая ее посмертное изображение в морге. Там же расположена комната Джейн Биркин, которую она назвала своим «будуаром», а Серж окрестил «комнатой куклы» ( "La Chambre de Poupée") после того, как в 1980 году Джейн от него ушла. В санузле стоит 
очень низкая ванна, смоделированная с той, что Серж видел в квартире Сальвадора Дали, множество флаконов: "Герлен", одеколоны "Роже & Галле" , мыло "Санта Мария Новелла". Его зубная щетка - все еще там. 

В спальне мастера - плотные шторы, зеркальная стена. В ногах черной, покрытой норкой двуспальной кровати стоит пара золотых женских голов с жемчугом на шеях. Рядом с кроватью - жевательная резинка и мятные леденцы. А на ней все еще лежат давным-давно высохшие посмертные цветы. В большой гардеробной - белые ботинки "Репетто", галстуки и костюмы в тонкую полоску. 

Этот дом напоминает гробницу, но не кажется жутким, и вполне можно вообразить, каким элегантным и декадентским он казался в 1970 году, когда Серж и Джейн поселились в нем семьей, а позже он стал уединенным логовом Гензбура - живописца, музыканта, певца, поэта, актера, режиссера, романтика, дамского угодника, курильщика, алкоголика и народного кумира.

Карлайл Отель, Нью-Йорк, 3 мая 2007. «Он был поэтом», – рассказывает 36-летняя Шарлотта, сидя на полу шикарных гостиничных апартаментов. Она босая, одета как обычно в джинсы и майку. Много курит. 

Так много она говорит об отце впервые со дня его смерти. «Его творчество опередило свое время, - говорит Шарлотта. - Вы можете лишь прочитать его стихи, но игра слов, их двусмысленность останется непереводимой. Он был очень естественный, искренний, трогательный. И очень щедрый. Всякий раз, когда я беру в Париже такси, я слушаю истории о нем. Он имел обыкновение брать такси на целый день и водители вспоминают, что он был очень приятным человеком. Как-то раз один рассказал мне, что отец дал ему денег на лечение зубов. Чья-то крыша нуждалась в починке, и он платил за это. Отец имел прекрасные отношения с простыми людьми. Как артист он был себялюбив и эгоистичен, но никогда не был снобом. И всегда удивлялся тому факту, что очень богат. Я помню, когда мы заходили с ним в шикарные отели, он реагировал примерно так «ООО… как здорово!», и смотрел вокруг глазами ребенка.

Дома, среди прочего, они слушали Элвиса Пресли, Рэя Чарльза и Боба Дилана. Он любил Коула Портера и Коуарда. Интересовался роком, говоря, что хотел бы писать в современном контексте. Ему больше импонировал низкий, грубоватый голос французской певицы Фреель, нежели попсовый вокал Эдит Пиаф. Получив классическое воспитание, Гензбур находился под влиянием кабаре, современного джаза, африканских ритмов, сюрреалистической поэзии и регги. Все эти направления он отразил в своем экстраординарном собрании произведений. А это более чем 550 песен, 30 альбомов, многочисленные саундтреки к фильмам, телерекламам и для Скопитонов (видеоавтоматы - прим. ред.). 


«Хорошие манеры были очень важны для него, - отмечает Шарлотта, - за столом мы должны были определенным образом держать руки. Он был очень строг и требователен». Настолько, что ей и ее сводной сестре Кейт (дочь Джейн Биркин от ее первого брака с британским композитором Джоном Барри) не позволялось играть с игрушками в главной гостиной и что-либо перемещать в доме. Он замечал малейшие изменения в положении вещей, даже если что-то было сдвинуто всего на дюйм. 

Шарлотта всюду ходила с родителями, даже в ночные клубы, и даже тогда когда, по ее словам, была так мала, что «помещалась в корзинку».

В массе газетных и журнальных статей о Серже Гензбуре, выходивших как при жизни, так и после смерти, писались совершенно противоположные вещи. В одних он изображался грубым и непочтительным человеконенавистником, дебоширом, провокатором, развратником и алкоголиком. В других - поэтом, гением, национальным достоянием, циничным романтиком и современным Бодлером, Рембо. 

Шарлота говорит: «Пока я росла, я слышала чудовищные вещи. Что папа был наркоманом. Но это не так! Курильщиком и алкоголиком – да, был. Но наркоманом - никогда. Что мама была шлюхой. И только потому, что снималась обнаженной для обложек журналов».

Когда Шарлотте было 13 лет, она записала в дуэте с отцом песню «Лимонный инцест», в которой есть строчка «любовь, которой мы никогда не займемся». Сама Шарлотта, Джейн и их близкие друзья понимали, что это не более чем признание в отцовской любви. Но слова шокировали публику, а еще больше видео, в котором эти двое предстают в постели – дочь в трусах и мужской сорочке, отец в джинсах, с обнаженным торсом. Она понимала тему, знала, что Сержу нравилось шокировать народ, возможно и ей тоже, но ощущала, что тот скандал был чрезмерно раздут. 
Шарлота говорит, что ей нравилось работать с ним. «Это сейчас я вижу, как зажато я тогда выглядела на экране, как робот», - отмечает она. Другие скандальные эпизоды – регги-версия Марсельезы, история с 23-летней Уитни Хьюстон, когда Серж в прямом эфире сказал, что хочет ее трахнуть, сожжение 500-франковой купюры (запрещено во Франции) в знак протеста против высоких налогов – Шарлотта находит курьезными. «Однако, - продолжает она. - Я как-то делала в школе домашнее задание на завтрашний день, это было уже после того, как он сжег банкноту, и ко мне подошли хулиганы, отобрали тетрадь и подожгли ее».

Серж Гензбур, урожденный Люсьен Гинзбург, родился в Париже в 1928 году. Его старшая сестра, Жаклин Гинзбург (ей 81), до сих пор живет в квартире на Авеню Бюго где жила с братом, сестрой – близнецом Сержа Лилиан и их родителями, которые бежали из России в 1919 году.

(Люсьен изменил свое имя, когда начал писать песни и выступать в клубах. По словам Джейн Биркин, он хотел иметь более артистическое и звучное имя, ибо считал, что Люсьенами могут звать только мужских парикмахеров).
В комнате Жаклин до сих пор стоит пианино, на котором репетировал Серж и его исполнительницы. Она гордо демонстрирует его картины, книги о нем и альбомы с его музыкой. 

В 1940 году, в оккупированном нацистами Париже, Гинзбурги были вынуждены объявить себя евреями и, в 1942 году, носить желтые звезды. «Но моя мать, - рассказывает Жаклин, - пришивала звезды к нашим пальто таким образом, что бы мы могли их прикрывать».

Потом семья по поддельным документам переехала в Лимож, где прожила до конца войны, затем вернулась в Париж. 
Их отец был классическим пианистом, но зарабатывал на жизнь, играя в кабаре и казино. Всех детей он научил играть на фортепиано. «Хотя у нас многого не было, мы воспитывались в атмосфере красоты и культуры, - вспоминает Жаклин. – В нашем доме имели огромное значение не только классическая живопись, музыка, литература, но и авангард – в дополнение к Шопену мы слушали Стравинского и Равеля». 

Серж, у которого были большие торчащие уши и который объективно не был красавцем, всегда мечтал быть похожим на американского актера Роберта Тейлора. Но, тем не менее, часто повторял: «Я предпочитаю уродство красоте, потому что оно выдерживает испытание временем». 

Гензбур начал курить и выпивать в 20 лет, когда оказался в армии. Сестра говорит, что его цинизм был защитной маской: « Когда вы чувствуете свою слабость, вы нападаете». Он демонстрировал талант в рисовании и посещал Академию изящных искусств, но, в конечном счете, ему потребовались средства к существованию и он, как и отец, начал играть на пианино в клубах и пробовать писать песни. 

На конкурсе Евровидения в 1965 году с его песней победила поп-звезда Франс Галь. Позже он написал для нее текст песни с сексуальным подтекстом, однако она честно думала, что поет про сосательные леденцы на палочке.  Его песни, написанные для других, быстро становились популярными. Позднее он сам обретет с ними успех.

Серж сыграл в кино в 29 лет, написал сценарии и поставил 4 фильма, но стал по-настоящему знаменит лишь в 40 лет, благодаря своей оргазмичной "Je T'Aime … Moi Non Plus" . И, безусловно, всем последующим песням, которые варьировались от романтических мелодий до сюрреалистических поэтических текстов и убойных концептуальных альбомов. В своих произведениях он использовал американизмы —"blue jeans," "flashback," "jukebox". Изучал фразы из каталога компании Ford Motor, которые использовал в песне «Ford Mustang». 
Своих близких он навещал регулярно каждое воскресенье и был близок с родителями до самой их смерти. Жаклин вспоминает его роман с Бардо, который случился уже после его первых двух браков (от второй жены у Гензбура родились двое детей - Наташа и Поль). «Серж гордился тем, что был с самой красивой в мире женщиной», - говорит она. И его семья вовсе не была шокирована скандальной "Je T'Aime … Moi Non Plus," они безоговорочно принимали и любили все, что он делал. Когда Бардо попросила его не выпускать эту песню в первоначальном варианте, поскольку это очень не понравилось Гюнтеру Саксу, Серж сдержал слово. Но уже в 1969 году Гензбур записал ее с Джейн. Тогда она и стала хитом номер один. «Мы были так счастливы, когда Ватикан запретил ее, - вспоминает Жаклин. – Ведь это добавляло известности». 

Paris, 24 мая 2007: Кажется, что 60-летняя Джейн Биркин до сих пор имеет то же самое мальчишеское тело, которое продемонстрировала в 1966 году в коротенькой обнаженной сцене в фильме Антониони «Фотоувеличение». 
С того момента она снялась в 68 кинофильмах, записала более 20 альбомов, получила Орден Британской империи, стала политическим активистом, с французским режиссером Жаком Дуайоном (человеком ради которого она оставила Сержа) родила третью дочь Лу (сейчас ей 25, она актриса). 

Ее 13-летний гражданский брак с Сержем Гензбуром был озарен большой и страстной любовью. Вместе с Шарлоттой, она хранит его наследие. Серж завещал ей процент от тиражирования его песен, она исполняла их в концертных залах по всему миру. 
Ее квартира на улице Жакоб является олицетворением причудливой богемности. Покрытые пейслийским узором стены, украшены сотнями фотографий Сержа, Жака, Шарлотты, Кейт, Лу, внуков Джейн, их рисунков, постерами из кинофильмов с Шарлоттой и рукописными текстами песен Гензбура. На столе для игры в карты сгруппированы плюшевые кролики с жемчужными ожерельями. Коллекция посуды из майолики, гигантский плоский телевизор и всюду книги – полки тянутся в ее спальню и кабинет. Разработанная для нее и названная в ее честь сумка Hermès Birkin - что-то невиданное. 
Эта квартира, как и дом на улице Вернея, пятью кварталами дальше – не претендующие на искусство «арт-дворцы» современной глянцевой богемы. Они - настоящие. 
Джейн делает мне чашку кофе – лучшего кофе, который я пробовала в Париже, и, между укусами стейка и глотками воды Эвиан, без умолку рассказывает о Серже. Мужчине, который гораздо дольше совместно прожитых лет господствовал в ее жизни. Она имеет обыкновение говорить на одном дыхании, «улетает на крыльях» фантазии, но рассказывает безумно интересно. 

Они встретились в 1969 году, когда ему было 40, а ей 22, на съемках фильма «Слоган». Желая узнать Гензбура получше и переменить его отношение к себе, она пригласила отобедать его и режиссера картины. Позже, во время танца Серж наступил ей на ногу, и Джейн поняла, что этот человек, кажущийся таким высокомерным, в действительности очень застенчив. В ту первую ночь он сводил ее в бар трансвеститов, в клуб, где пел блюз американец Джо Тернер, в русский ночной клуб и привел в гостиницу Хилтон. Портье поинтересовался: "Вашу обычную комнату, месье Гензбур?". Тогда между ними ничего не произошло, Серж заснул, но очень скоро они стали неразлучны. 
Поехали в Венецию. Остановились в Гритти Палас, каждую ночь кутили в Harry's Bar и безумно любили друг друга. По возвращении в Париж, Гензбур и Биркин жили в гостинице L'Hôtel (в этом отеле умер Оскар Уайльд). Немного позже перебрались на улице Вернея, в дом, дизайн и интерьер которого до мелочей был продуман Сержем. 

«Серж бывал в доме у Дали и был поражен стенами, обитыми черным каракулем, - вспоминает Джейн. – Он тоже захотел черные стены, но решил обить их сукном, из которого шьют брюки для полицейских. С тех пор он больше ничего не желал менять. Когда я родила Шарлотту, и она немного подросла, ее ножки стали высовываться из кроватки. Я сказала ему: « Хочу купить ей новую кровать, такую, которая не будет резать тебе глаз». На что он ответил: «Надень на нее носочки». 

Он был самым чистоплотным человеком, которого я когда-либо знала, но на протяжении 13 лет я ни разу не видела, как он принимает ванну. Я никогда не видела, как он ходит в туалет, не видела его голым, дети никогда не видели его полностью раздетым и подражали этим его причудам. Он был очень стыдлив. 

Если бы он увидел, как я рожала Шарлотту, возможно, никогда бы больше не лег со мной в постель, и я не рисковала. Он всегда платил налоги заранее, был законопослушным, так как чувствовал себя иммигрантом - его родители были выходцами из России. Ему нравилась обувь по ощущениям напоминающая перчатки, и я купила ему белые туфли Репетто, которые он носил без носков. Я выбирала ему драгоценности и посоветовала носить трехдневную щетину. А после модных показов он усаживался в позолоченное кресло и выбирал наряды для меня: от Balenciaga, Yves Saint Laurent, Givenchy. Каждый новый год мы ходили в «Максим», но ему хотелось бы побывать на «Титанике», потому что там все гораздо старинней, и я могла бы стащить пепельницу и столовые приборы». (очевидно, на память)

Он был ревнив и она тоже. Когда Джейн снималась вместе с Бардо в фильме ее первого мужа Роже Вадима, Серж ревновал к Вадиму. Но, «Я была намного больше заинтригована Бардо, - говорит Джейн. - Хотела разглядеть каждую частичку ее тела, чтобы понять, была ли она столь же прекрасна, как я думала. И она была. Я «обследовала» ее с головы до пят и в этой женщине не оказалось ни одного изъяна».

Вопреки слухам, Серж и Джейн никогда не были женаты. «Он говорил, что для этого во Франции мне потребуется сдать отпечатки пальцев и анализ крови, - продолжает Джейн. - Для меня это было несколько оскорбительно, и я отвечала «ради чего спрашивается?». Втайне же я опасалась, что брак изменит наши отношения. Так мы и не поженились». (Шарлотта тоже суеверна. С Иваном Атталем - отцом ее двоих детей, актером, режиссером, она не состоит в официальном браке).

После того, как Серж и Джейн снялись в кино в Югославии, он за наличные купил Роллс-ройс. «Его забавляла мысль, что он купил Роллс за деньги коммунистов»,- говорит Джейн. Он был совершенно «зеленым» водителем и не имел прав, говорил: «Можно или пить или рулить, я выбираю первое». И после нескольких поездок: вверх-вниз по улицам Фобур, Сен-Оноре и на вечеринку к Ротшильдам, он поставил ее в гараж, куда иногда ходил посидеть и покурить.

Из шампанского он пил только "Крюг". Еще любил мятный джулеп (американский коктейль из виски-бурбона с сахаром, толченым льдом и мятой), коктейль "Гибсон" (сухое мартини с маринованной луковицей вместо маслины) и ликеры. Его отличительной чертой было перед работой посидеть в баре отеля "Ритц" или "Рафаэль". «Он всегда говорил, что если бросит курить, то проживет дольше, но эта длинная жизнь будет ужасно скучной», - вспоминает Джейн.

В 1973 он перенес первый инфаркт. «Когда они забирали его из дома в Американский госпиталь, он настоял на том, чтобы взять свое одеяло Hermès вместо того, что лежало на носилках, и захватил две упаковки «Gitanes»», - продолжает Джейн. В больнице запрещалось курить, «И он попросил меня, - говорит она, - принести ему мужской дезодорант Old Spice. Я подумала, что он не в себе, а оказалось, Серж заглушал им запах дыма, чтобы никто не догадался, что он продолжал курить как дымоход. После выписки обнаружили, что прикроватные тумбочки были забиты пузырьками из-под лекарств, заполненными водой с окурками».

(По словам Джейн, Серж каждый день покупал газеты и любил, когда о нем писали. После сердечного приступа, он самолично пригласил журналиста из France-Soir в больницу, и дал прикроватное интервью).

Париж, 28 мая 2007: Франсуаза Арди - знаменитая французская певица и композитор вспоминает Сержа в своей квартире на Avenue Foch, оформленной в буддийском стиле. 

«Когда он был трезв, он был славный, как маленький мальчик», - говорит она. - А когда пьян, мог быть очень неприятным … противным. Как-то мы сидели в баре гостиницы, и внезапно он спросил меня, как я смогла пережить измены всех своих мужей. Услышать это - было ужасно. Он мог быть очень деструктивным. Но его тексты были подобны драгоценностям, настоящей поэзией. Я очень не люблю поэзию вообще, но ценю лирику Гензбура. За игру слов, за смысловые оттенки. Он был лучшим автором, которого знала Франция».

Джейн Биркин так описывает их распорядок дня в 1970-х: Просыпались они около трех часов дня, она забирала детей из школы и вела в парк, приводила домой обедать, их au pair (помощница по хозяйству, иностранка, обычно молодая девушка, овладевающая языком; за выполнение домашней работы получает жильё, питание и карманные деньги) купала их. А когда дети ложились спать, они с Сержем, поцеловав и пожелав им спокойной ночи, выходили в город. Возвращались с утренними дворниками, ждали до 7.30 когда проснутся дети и ложились спать.

Их ночные пьянки часто оборачивались, как выразилась Джейн, идиотскими происшествиями. Однажды, в ночном клубе Кастельс на улице Принцессы Серж перевернул корзину, которую она носила вместо сумочки, высыпав все содержимое на пол. В ярости она схватила пирожное с заварным кремом и размазала ему по лицу. Он вскочил и ушел, а она, пролетев мимо него по улице прямо к реке и убедившись, что он ее видит, бросилась в Сену. Ее вытащили спасатели и Серж, убедившись, что она жива, оттаял. На улице Вернея они возвращались, уже держась за руки.

Режин - певица и владелица ночного клуба, рассказывает: "Мы познакомились с Сержем в 1953, когда он пел в небольшом кабаре, а я работала за стойкой. Он был очень талантливой и сильной личностью. Интеллигентным, остроумным, забавным, безумным. Серж обладал всем тем, что мы так любим в людях. У нас было много общего. Серж знал, что он не красавец, но внутри был прекрасен, и его очарование с лихвой покрывало неидеальную внешность. И когда такие мужчины как он добиваются успеха, они получают лучших женщин. Серж и Бардо все время просиживали на моей кухне, потому что она не хотела ходить по ресторанам. С ним Брижит всегда смеялась, а он трепетал от того, что рядом с ним такая красавица», - говорит она. 

Серж писал для Режин песни, помог встать на ноги и «опериться» в шоу-бизнесе. Последний раз она видела его за три месяца до смерти. И каким он ей показался? «Пьяным», - ответила Режин.

Николя Годан и Жан-Бенуа Данкель из французской группы «Air» сравнили смерть Гензбура с такими эпохальными событиями, как убийства президента Кеннеди и Джона Леннона. Как американцы помнят, где были и что делали в те скорбные минуты, так французы помнят день, когда умер Серж Гензбур. Рассказали, что название "Je T'Aime … Moi Non Plus», в переводе - «я тебя люблю, я тоже нет» пошло от истории с Дали. Который, по слухам, говорил: «Пикассо –испанец, я тоже. Пикассо - художник, я тоже. Пикассо – коммунист, я тоже нет».

Джейн вспоминает: «Серж считал, что постоянно говорить «я тебя люблю» слишком заурядно. Может быть, он не верил в это чувство. Или не мог ответить «я тоже» потому что робел, стеснялся. Возможно, не верил, что девушка способна любить его по-настоящему. В 1969 году он спросил, хочу ли я спеть с ним «Je T'Aime … Moi Non Plus», ведь любая симпатичная актриса в Париже согласится на это? Я ответила «да, но не версию Бардо». Я сомневалась, что смогу сделать это так же великолепно». 
(В 1986 Брижитт Бардо дала разрешение на выпуск оригинальной версии, чтобы направить вырученные средства в ее благотворительные учреждения для животных и Гринпис. Сегодня Бардо говорит: «Он был Творцом. «Je T'Aime … Moi Non Plus» - это гимн любви и непревзойденное почтение мне. Я хочу помнить только лучшее и не помнить плохое… насколько это возможно. Я буду любить его вечно, он меня тоже нет»).

Серж и Джейн записывали песню в Лондоне в студии около Marble Arch в отдельных боксах. «Он просил меня петь выше, так создавалось ощущение пения мальчика-хориста»,- говорит она. - В те времена можно было сделать только две фонограммы, и мы записывались дважды. Серж волновался, что я настолько увлекусь низким дыханием, что не смогу вовремя остановиться и взять высокую ноту в конце. 

Потом мы принесли запись главе звукозаписывающей компании Phillips. Я со своей корзиной села на пол, Серж на стул, а этот господин слушал песню, со всеми ее откровенными сексуальными стонами. Потом он сказал: «Послушайте, ребята, я готов сесть в тюрьму, но не ради одной сорокопятки. Я предпочитаю сесть из-за настоящей пластинки, так что возвращайтесь, запишите еще с десяток песен, и мы выпустим ее под брендом LP». Что касается слухов о том, что они действительно занимались любовью во время записи, Джейн говорит: «Серж на это отвечал, что если б было так, то получилась бы не одна песня, а долгоиграющая пластинка». 


Совершенно очевидно, что «Je T'Aime» не самая лучшая песня Гензбура, но она, как выразилась Франсуаза Арди, сделала свое дело. Дуэт с Джейн стал международной сенсацией, запрещенной Би-би-си, Ватиканом, с распространяемыми по всему миру контрабандными копиями. 

Американец Нейл Богарт, глава Buddah Records, играл "Je T'Aime" на вечеринках в Лос-Анджелесе и его просили повторять ее снова и снова. Он понял, что если сделать нечто подобное на английском, то получится супер-хит. В конце концов, ему удалось заразить этой идеей Giorgio Moroder, и они выпустили "Love to Love You Baby." Вуаля - дискотека.

«К концу нашей совместной жизни, все стало чрезвычайно монотонным, - говорит Джейн Биркин. - Мы больше не ходили в разные клубы, только в Élysée Matignon, где торчали до четырех утра. Каждый пытался подойти к Сержу и угостить его выпивкой, все это было очень однообразно и скучно. Сейчас я с ужасом вспоминаю, как он сидел за фортепьяно, а люди теснились вокруг него, каждый норовил попросить что-нибудь сыграть. Мне приходилось самой оттаскивать его от инструмента и уговаривать народ прекратить наливать, потому что они угощали его, он - их, и это могло продолжаться до четырех часов утра. Теперь я склонна думать, что жила с Фредериком Шопеном - «эй, Фредерик, пора идти домой».

Париж, 22 мая 2007: актриса Жанна Моро сидит за столом в Mariage Frères, вся в черном, с орденом Почетного легиона на лацкане пиджака. «Серж был очень образованным, начитанным, утонченным и очаровательным, - говорит она. - Он хорошо представлял, чего хотят люди, но не осмеливаются выразить словами, и делал это за них. Народ никогда не завидовал его богатству, потому что он был щедрым. Джонни Холлидей уехал жить в Швейцарию, чтобы не платить налоги, а Гензбуру было на это не наплевать. Именно поэтому он был любим. И он знал, как писать песни для женщин. Это вне языка. Даже если вы играете песни Сержа в центральной Африке, где никто не понимает слов, они будут цеплять. Это как слова сожаления Лилиан Гиш об уходе немого кино, которое порой говорило значительно больше… ". 

Как-то, около семи лет назад Шарлотта пошла в дом на Рю де Верней и с ужасом обнаружила, что все граффити замазаны желтой краской. Она подумала, что это сделали полицейские, соседи предположили, что это дело рук ночных вандалов. «Но дальше было еще круче, - рассказывает она. – Уже через неделю все граффити снова были на месте». 

Мечтая превратить дом отца в музей, Шарлотта столкнулась со всеми видами бюрократических проволочек. Дом настолько мал, что в нем не нашлось места для сотрудников охраны, негде оборудовать проезд для инвалидных колясок и пр. Но она настроена решительно: "Я бы хотела, чтобы послушать его музыку и почитать о нем люди приходили именно сюда, нежели куда-то еще». 

«Шарлотта чудесная дочь. Чтобы сохранить дом живым, ей потребовалась уйма времени - для оплаты всех счетов, проверки сигнализации, отопительной системы ... Для реализации идеи музея она делала все, что можно. И каждый министр культуры, каждый мэр Парижа обещал ей помочь, но на протяжении 16 лет этого так и не случилось. Но с другой стороны, зная кем был ее отец, сейчас у нее есть возможность уединиться в своем уголке и почувствовать себя как в детстве», - говорит Джейн.

Анна Карина - актриса, певица и звезда французского кино новой волны вспоминает Сержа в Brasserie Vagenende, на бульваре Сен-Жермен. С ним она снималась в телевизионном мюзикле «Анна» в 1967. «Я всегда находила его очень привлекательным и сексуальным. Мне никогда не нравились красивые лица – они скучны. Я только что развелась с Жаном-Люком Годаром и, полагаю, что не влюбилась в Сержа только потому, что боялась, что он завладеет всей моей жизнью. Это было еще до Бардо и до Джейн. Он был очень элегантен, всегда одет в красивый костюм. Он никогда не прекращал курить, выпивать. Но, возможно, лучше жить так, как вы хотите, чем постоянно твердить себе «я должен пить только воду». Он позвонил мне за день до смерти и сказал: «Анна, я хочу сделать картину с тобой и Авророй Клеман. Мы пообедаем вместе и все обсудим, я позвоню тебе завтра». А на следующий день по радио я услышала, что он умер». 

Нью-Йорк, 4 июня 2007 года: «Серж наслаждался каждым мгновением своей известности»,- говорит его друг и собутыльник Франсуа Ravard, который продюссировал последний фильм Гензбура «Стэн Эксгибиционист», а сейчас работает с Марианн Фейтфул. "Его все узнавали - таксисты, полицейские. Ему нравилось это. Он любил выпить послеобеденный дайкири в полиции, сам шел в полицейский фургон, который использовал как такси», - говорит Ravard. В последние годы жизни Гензбур создал Гензбарра - нелепое альтер-эго, позволяющее ему говорить шокирующие вещи на телевидении. «Он изобрел «Гензбарра» как шутку, некий образ, - говорит Ravard. – Серж говорил, что «это не он, это Гензбарр». А позже, когда он стал настолько знаменит, что все время маячил в телевизоре, пресса соорудила из его тени гораздо более серьезного персонажа». 

«Но, несмотря на алкоголизм и ухудшающееся здоровье, - продолжает Ravard, - если у вас на семь часов утра была назначена встреча с Сержем, он всегда был вовремя, никогда не опаздывал в студию звукозаписи, на съемочную площадку, работа превыше всего. И немедленно, потому что он всегда знал, чего хочет». 

«После того как я оставила Сержа, я была очень благодарна Катрин Денев, - говорит Джейн Биркин. - Они вместе снимались, и она присматривала за ним, заботилась о том, чтобы он завтракал и нормально питался». И, хотя Гензбур был опустошен уходом Джейн к Жаку Дуайону, они остались близкими людьми.
 
Когда Джейн родила Лу, то позвонила рассказать об этом Сержу. На следующий день в Американский госпиталь прибыл большой пакет с вещичками, которые он купил для ребенка. В пакете лежала карточка, подписанная «Papa Deux». «Он был неотъемлемой частью нашей жизни. Я всегда чувствовала, что у меня есть некая метафорическая комната в его доме, а у него была вполне реальная в нашем, где он мог, если хотел, побыть с Шарлоттой. Я гордилась такими взаимоотношениями», - вспоминает Биркин. 

Georges V/Four Seasons Hotel, Париж, 23 мая 2007 года: Бамбу - последняя любовь Гензбура на протяжении финального десятилетия его жизни, подъехала на встречу со мной вместе с Люлю (Люсеном), их общим 21-летним сыном. Люлю очень высокий, крупный, красивый, с длинными темными волосами - похож на рок-звезду. Бамбу (Каролина Фон Паулюс) – наполовину китаянка, наполовину немка, выглядит, по крайней мере, на десяток лет моложе своих сорока восьми. В руках - сумка Birkin. Она делится, что ее подарил сын в канун своего 18-летия, в благодарность за заботу о нем. Они живут в Париже, в доме, который Гензбур приобрел для сына. 
Серж прозвал ее Бамбу, когда они познакомились из-за ее пристрастия к опиуму (сейчас она в завязке). Бамбу уточняет, что никогда не принимала наркотики в его присутствии - Серж не позволял этого в своем доме. Она рассказывает мне, как он пытался превратить ее в певицу, об ухудшении его здоровья после операции на печени в 1989 и последующем пребывании в стационаре, и говорит: «Серж был для меня всем - возлюбленным, отцом, моей настоящей семьей. И он оставил мне моего ангела Люлю». 

«Я чувствовала, что должно случиться что-то плохое», - вспоминает Бамбу о днях перед своим днем рождения в 1991 году, - он был очень нездоров» (родилась 1 марта). После застолья Серж не отвечал на звонки всю ночь и весь следующий день (она не оставалась на Rue de Verneuil, и он никогда не давал ей ключей), она вызвала службу спасения, которые проникли в дом и обнаружили, что Серж умер от сердечного приступа во сне.

«В понедельник перед смертью, Серж позвонил мне и сказал, что собирается ехать в Новый Орлеан записывать джазовую пластинку, - вспоминает Джейн, - и что Шарлотта там с ним. Еще он сказал: «Она хочет быть со мной. Она сказала, что я человек, которого она искала всю жизнь». Я тогда подумала – замечательно! 

Когда Жаклин позвонила, чтобы сказать, что Серж умер, я была в Англии рядом с больным отцом. Не могла поверить в это, кричала! Срочно вернувшись в Париж, помню, думала - раз вещи все еще на своих местах, люди не прервали работу, Серж не может быть мертвым. Возможно, здесь какая-то ошибка!?
В течение четырех дней все мы – я, Шарлотта, Кейт, Бамбу оставались рядом с телом Сержа в его спальне. Мы не ели. Шарлотта твердила, что не хочет, чтобы он уходил. Я кое-как вышла из дома и добралась до моего друга, который имел выход на специалистов по бальзамированию. Он позвонил, эти люди приехали и забальзамировали тело, чтобы можно было отсрочить похороны. Шарлотта никак не могла расстаться с Сержем, не хотела его отдавать.

Когда дочь согласилась на погребение, я с Жаклин и Бамбу поехали на кладбище Montparnasse (там похоронены Бодлер, Мэн Рей, Сартр и много других знаменитостей). Я искала место, которое он выбрал, увидела могилу его родителей и подумала - вот оно. Прямо в центре, как раз рядом с другими музыкантами. Я знала, что он не захотел бы лежать на какой-нибудь боковой аллее, не на виду», - говорит Биркин.
«Он не употреблял слово «гений», потому что считал его слишком претенциозным, - продолжает Джейн. - Он говорил, что всего лишь замечательный лирический автор. Серж со своей музыкой на 15 лет опередил всех остальных, что, возможно, осознали лишь после его смерти. Он - жаждущий всеобщей любви на протяжении всей своей жизни, знающий, что он и Coluche были двумя людьми, которых французы любили больше кого-либо, в своих самых смелых фантазиях вряд ли мог представить людей, поющих на улицах после его смерти, японских девочек, разыскивающих его могилу на кладбище, американцев, пишущих на стене его дома «МЫ СКУЧАЕМ ПО ТЕБЕ, СЕРЖ - ЖИЗНЬ ТАКАЯ СКУКА!».

«Когда он умер, - вспоминает Шарлотта, - его музыка звучала по радио каждую минуту, и я просила, что бы кто-нибудь это прекратил! Ведь я знаю каждую ноту, по первым секундам узнаю любую его песню. Я не могла слышать его голос - было невыносимо. И это по-прежнему так».

Марианна Фэйтфулл, которая работала с Сержем в начале 60-х, говорит: «Я была в отчаянии, когда его не стало. Ведь, пока я взрослела и завязывала с наркотой, думала, что еще наступят времена, когда мы снова будем работать вместе. Я все еще тоскую по нему. И каждый раз, когда начинаю очередную запись, думаю, черт возьми, как досадно, что его больше нет!».

Lisa Robinson «VANITY FAIR», ноябрь 2007
Перевод Kaloha, декабрь 2010